Секс как лекарство от горя

Репутация Эгона Шиле всегда была полна противоречий. Многие и сегодня назовут его произведения чудовищными. Подозреваемый в проступках разной степени безнравственности, похищении и изнасиловании, художник приглашал подростков в свою художественную студию под Веной и поддерживал отношения с Татьяной Жоржеттой Анной фон Моссиг, которой на тот момент было всего 13 лет. (В причинах ареста Шиле фигурировали социально-политические мотивы, но только обвинение в аморальном поведении подтвердилось, за что он провел в тюрьме около трех недель.)

Период творчества Шиле пересекается со временем написания Зигмундом Фрейдом эссе «По ту сторону принципа удовольствия» (1920). В нем раскрывается взаимосвязь между инстинктами жизни, который позднее получит имя Эроса, и смерти — Танатоса. Жилистые мальчики и девочки пубертатного возраста с картин Шиле часто демонстрируют лобковые волосы, раздвинутые влагалища и заметную эрекцию. Но особенно смешанное и тревожное впечатление производят их мертвенно пустые глаза. 

В работе 1911 года Шиле изобразил две женские фигуры на чём-то вроде кушетки лилового цвета. Однако с тем же успехом можно подумать, что они находятся в гробу. Взгляд девушки на заднем плане устремлен за пределы кадра. Та, что спереди, лежит в неестественной позе. Один ее глаз, по всей видимости, выпал из орбиты, отчего вторая девушка выглядит как безжизненная кукла. Румянец пугающе напоминает синяки. Кажется, что фигуры, связанные только отсутствием на них одежды, существуют отдельно друг от друга. Во внешнем облике одной из них угадывается близость смерти. 

 О скоротечности человеческого существования напоминают многие из картин Шиле, что довольно необычно для юноши 20-ти лет. Опираясь на художественно-исторический принцип memento mori, художник исказил традиционный символ черепа, который можно увидеть, например, на картине Ганса Гольбейна «Послы», изобразив экстаз и страдание на лишенных жизни выражениях лиц. Иногда Шиле открыто высказывал соображения на тему смерти. В 1910 году он написал стихотворение под названием «Автопортрет», где встречаются следующие строки: «Я человек, я люблю/ Смерть и люблю/ Жизнь». Как для Фрейда, так и для Шиле, смерть — это неизбежное оргиастическое явление, неразрывно связанное с эротизмом.

Скорее всего, изобретательницей концептов Эроса и Танатоса была подруга Фрейда и Карла Юнга — терапевт из России Сабина Шпильрейн, предложившая их еще за 10 лет до выхода «По ту сторону принципа удовольствия». Однако версия Фрейда, которая была подкреплена клиническими наблюдениями, известна гораздо шире. В процессе сеансов терапии Фрейд отмечал за пациентами навязчивое возвращение к психологической травме, зачастую происходившее во сне. Психоаналитик пришел к заключению, что большинство людей испытывает влечение к собственной смерти — это и есть Танатос. Эрос, как стремление к удовольствию и самой жизни, выражается противоположным образом. Он связан с либидо и другими «созидательными» проявлениями. 

Сложная взаимосвязь Эроса и Танатоса лежит в основе всей западной культуры и — не без помощи Фрейда — в основе ключевых эмпирический исследований в области психологии. Хотя эти понятия существуют как две крайности целого спектра сил, влияющих на психику, именно в моменты их столкновения человеческая жизнь достигает предельной ясности и насыщенности. 

Так, в романе Джеймса Балларда «Автокатастрофа» эротическое переживание близости смерти выступает как способ противостояния глубинному чувству одиночества в современном мире с его технологиями, которые символизирует автомобиль. Сексуальное влечение персонажей к авариям подпитывается реальными инцидентами со знаменитостями, а его источник не что иное как смерть. Стремление преодолеть границы телесности путем фетишизации выступает здесь способом противостоять собственной конечности.

Влиянием Эроса и Танатоса отмечен роман Джулиана Барнса «Предчувствие конца» (2011), сюжет которого разворачивается вокруг самоубийства студента из Кембриджа, а также воспоминаний рассказчика об их дружбе. Траекторию движения этих сил можно сравнить с подковой. Изгибаясь, она время от времени позволяет своим противоположным концам соприкоснуться — и тогда происходит «взрыв». Рассказчик воспринимает смерть друга как симптом романтического характера. Лишь в конце повествования он осознает свою ошибку и узнает вероятную причину трагедии: мать девушки покончившего с собой молодого человека родила от него сына-инвалида.

Никто из упомянутых авторов — Баллард, Барнс или Шиле — не дает простых ответов на вопрос о природе секса и смерти. Точнее будет сказать, что все они по-своему демонстрируют, как напряжение между Эросом и Танатосом образует жизненные перипетии. Сталкиваясь со смертью или потерей, не сразу понимаешь, в каком отношении с ними находится эротизм. Может ли ядерная смесь из секса и смерти стать своего рода лекарством, радикальным освобождением, как в «Автокатастрофе»? Приобретает ли тогда тема секса черты гротеска или даже абсурда, как в некоторых из работ Шиле? Или же секс — это путь к смерти, как может показаться в «Предчувствии конца»? Каждый из этих вариантов звучит провокационно и вряд ли имеет шанс оказаться темой светской беседы. 

Культура испокон веков проводит строгую черту между сексом и смертью. Вспомним, что еще век назад в США и Великобритании от скорбящих ожидалось ношение черного во время траура, продолжительность которого устанавливалась обществом. В некоторых случаях предписывалось держаться вдали от людских глаз. Показательна реакция Авраама Линкольна на скорбь своей жены Мэри Тодд. Когда их сын Вилли скончался от брюшного тифа, Линкольн сказал ей: «Постарайся справиться с горем, иначе оно сведет тебя с ума. Тогда нам придется отправить тебя туда». По словам портнихи семьи, речь шла об угрозе упрятать супругу в сумасшедший дом. Судорожные страдания Мэри продолжились, хотя никто не принял эти «пароксизмы горя», подавленные мужем и общественными нормами. 

Подобная реакция, конечно, только усугубляет переживание одиночества скорбящим, что часто приводит к общему ухудшению психического здоровья. В некоторых аспектах мы вышли далеко за рамки традиционных представлений о том, как следует оплакивать потерю. Мало кто отмеряет положенный срок возвращения в общество, совсем немногие наказывают себя состриганием волос, а ожидания изоляции существенно ослабли. Хотя скорбь всё еще частично поощряется, наиболее губительные виды самобичевания и самопожертвования, к счастью, остались в прошлом.

Но всё же идея, что понесший тяжелую утрату человек может радоваться, вести активную жизнь и свободно обсуждать ее — не говоря уже о сексе — представляется определенным вызовом культуре. Предрассудки в отношении секса по-прежнему живы, поскольку мы продолжаем цепляться за мысль о надлежащей моральной и физической «чистоте» горюющего. Секс и горе, стремление к жизни и стремление к смерти, Эрос и Танатос, по мнению большинства, смешивать не стоит. Например, мы не выражаем эмоции по поводу утраты сексуальных отношений в связи с потерей партнера, так как не считаем подобные переживания достаточно весомыми. Слова о любви и совместной жизни воспринимаются гораздо проще и естественнее, чем разговор о более осязаемом и фундаментальном влечении.

Несколько любопытных исследований могут изменить общественное сознание. В 2013 году нейропсихолог Элис Радош потеряла мужа, с которым прожила 40 лет, из-за редкой формы рака. В 2016, справляясь с тяжелой сексуальной утратой, Радош и ее соавтор Линда Симкин опросили около ста женщин в возрасте не менее 55 лет. Большая часть опрошенных предположили, что, став вдовами, захочет открыто обсудить грусть в связи с нехваткой секса с супругом. Что в исследовании Радош цепляет больше всего — и вместе с тем демонстрирует порочный круг молчания вокруг данной темы — так это то, что более половины женщин признались, что им бы и в голову не пришло спросить овдовевшую подругу о тех же самых чувствах. Даже осознав, как важна сексуальная утрата для них самих, испытуемые не могли представить себе беседу с другим человеком, оказавшимся в похожей ситуации. 

В определенном смысле это неудивительно. Равно как и то, что сексуальный опыт в период скорби зачастую полезен для тех, кто жаждет близости и признания, которые может обеспечить секс. Англо-американская культура подталкивает как можно скорее искать выход из горевания, преодолевать его. Бросая вызов этой установке, секс помогает принять свою жизнь, такой какая она есть здесь и сейчас, вместе с тягостными мыслями. 

Некоторые специалисты утверждают, что выброс дофамина во время секса помогает отвлечься от боли и страданий. Проводя исследование для своей книги «Лекарство от горя» (2024), я поговорил с обозревателем и писателем Софией Бенуа. Ее мнение заключается в том, что секс способен на время облегчить «разрушительный эффект чрезмерной грусти», так как он концентрирует, а затем преобразует гнев вместе с хаосом внутри нас. «Секс — это когда мы чувствуем: окей, прямо сейчас я занимаюсь чем-то жизнеутверждающим, вокруг меня есть что-то, помимо смерти и горя. Значит, еще не всё кончено», — рассказывает Бенуа. 

Для психотерапевта Кэт Мейер, занимающейся психологическими травмами, секс — это также возможность прожить горе. Принятие потери, находясь в интимной близости, позволяет преодолеть болезненные чувства. По ее словам, этого можно достичь как с помощью практик мастурбации в одиночестве, так и с партнером, способном контейнировать ваши эмоции, которые выражаются напрямую или же передаются без слов.

Мейер объяснила, что яркий сексуальный опыт ведет к катарсису — слиянию Эроса и Танатоса, — который помогает выразить самые глубокие и тревожные переживания. «В состоянии оргазма границы между мной и окружающим миром стираются, и это действительно окрыляет нас, несмотря на тяжесть боли, — говорит психотерапевт. — Повышенный в результате сексуального возбуждения уровень дофамина и эндорфинов увеличивает порог чувствительности… При нем такие эмоции, как страх, грусть или отвращение переносятся гораздо легче». Благодаря этой особенности мы можем прямо взглянуть в глаза той проблеме, которую стараемся в иной момент не замечать или вовсе забыть. 

Принимая в расчет силу, которую секс способен придать в горе, может быть, нам следует искать не спокойствия, но именно такого освобождения? Мифическое по своей сути понятие облегчения всегда больше служило обществу, нежели скорбящему. С его помощью окружающие могут оградиться от чужих страданий, сделав их незаметными для себя. Если всё «позади» — значит это больше не «проблема». Вместе с тем секс позволяет совсем иначе подойти к переживанию одиночества и вновь обрести себя. Смерть может стать жизнью. 

Действительно, несмотря на внушаемый стыд, секс может оказаться именно тем, что нам необходимо в минуты горя. Некоторые работницы секс-индустрии, с которыми мне удалось побеседовать, утверждают, что всё больше мужчин обращаются к их услугам, чтобы справится с подавляемыми чувствами — глубокой печалью, униженностью и скорбью. Обстоятельства таких встреч как бы дают мужчинам «разрешение» на выход из состояния горя и возможность обойти ожидания общества. 

Женщина из Киото под псевдонимом Госпожа Айрис рассказала о скорбящих мужчинах, которые иногда приходят к ней пережить свои самые большие страхи по поводу потери и, в конечном счете, почувствовать в себе силы пройти через это. Айрис вспомнила «много словесных и физических игр, основанных на причинении боли» с одним потерявшим жену клиентом. Сперва она устроила порку, а затем расспросила, каково справляться с тяжелой утратой в одиночку. Объединив секс и горе, Айрис показала с помощью доминирования ошибочность его веры в то, что он никогда не сможет оправиться от потери. Несчастье не бесконечно, как кажется на первый взгляд, а понимание того, как дальше жить с потерей, является самым верным способом к его преодолению. Не нужно ждать «смирения».

В конце концов Айрис обнажила его страхи — покинутости и собственного ничтожества, — а затем помогла их развеять. Она дала понять мужчине, что он уже обладает необходимой силой. Госпожа Айрис так вспоминает время, проведенное с этим клиентом:

Я наращиваю темп [порки] и приближаюсь к порогу его выносливости. По лицу заметно, что он уже почти готов физически, поэтому я начинаю разговаривать с ним. Звучало это чертовски хреново, вроде: «Как часто ты пялился на мою фотографию? Ты трогал себя в это время?» Я вижу, как он возбуждается. «Только посмотри на себя, ты жалок». Всё в таком духе и, конечно, много чего еще… В какой-то момент он сдается и начинает плакать: «Я неудачник, ничтожество». Я тоже плачу, хотя он не видит моих слез… И потом, когда он, подавленный и рыдающий, должен подходить к пику, я ложусь на него сверху, словно тяжелое одеяло. Начинаю приводить эмоции в норму, возвращать на землю. Очень ласково я говорю: «Ты хороший мальчик. Именно здесь ты и должен быть. Я так тобой горжусь. И всякое такое. Наступает спокойствие. Мы сидим, обсуждаем его состояние… Он просто расслаблен. Больше не чувствует себя дерьмом. «Посмотри: на мгновение ты оказался тем, кем больше всего боялся стать. — говорю я. — И мир не развалился на части».

Кинорежиссер и писатель, известная как Лиара Ру, некогда связанная с секс-индустрией, поделилась своим опытом общения с несчастными клиентами. Оказавшись в «безопасном пространстве» — хотя кого-то возмутит подобное выражение — некоторые из них получали уникальную возможность открыто рассказать о своей утрате. Один убитый горем клиент после секса долго беседовал с Ру о покойной жене. Они разбирали проблемы мужчины с противоположным полом. Оказалось, что он боится предать память о супруге, если снова начнет ходить на свидания. «Это было по-настоящему трогательно, — делится Ру. — Я очень благодарна ему за доверие». Она провела часы за разговорами со многими, кто обращался к ее услугам, вместе работая над переосмыслением их травм и потерь. 

Исследование, опубликованное в 2024 году, систематизирует то, что уже давно известно секс-работницам. Ученые опросили 10 психологов и психотерапевтов, которые помогают людям преодолевать траур, и выяснили, что горе препятствует сексуальной близости по целому ряду причин, включая «эмоциональную уязвимость, травматические переживания и характер потери». Тем не менее, они также отметили, что интимная связь в подобный период может в целом способствовать раскрепощению, «соучастию и взаимопониманию партнеров в отношении борьбы с проблемой».

Решение делать ставку на секс как средство от горя частично зависит от непредсказуемых скачков либидо. В письме Фрейду 1922 года психоаналитик Карл Абрахам предположил, что «зачастую потребность в сексе повышается спустя некоторое время после тяжелой утраты». Этот факт стал открытием, которое подтвердили и усложнили современные исследования. Эмили Нагоски, бывший директор просвещения в области здоровья в колледже Смит в Массачусетсе и автор бестселлера «Как хочет женщина» (2015), выделяет в организме две системы: сексуального возбуждения (SES) и сексуального подавления (SIS). Споря с Абрахамом, Нагоски считает, что из-за высокого влияния системы подавления в моменты горя либидо, как правило, снижается. Например, повсеместное столкновение с потерями в период COVID-19 привело огромное количество людей к угасанию сексуальной активности. 

Однако в отдельных случаях может происходить обратное. «Реакции на горе многообразны. Они включают в том числе возбуждение и жажду секса, — замечает София Бенуа. — Зачастую именно наши мысли и вызываемые ими чувство вины становятся настоящим препятствием для желаний». 

Любая реакция должна быть естественной. Секс может мешать близости или же укреплять ее. Либидо может расти, но может и снижаться. В некоторых случаях поиск сексуального контакта представляется закономерным — например, в период войн, когда наслаждение жизнью и новые связи даются с особым трудом. В иных случаях кажется, что нет ничего более далекого друг от друга, чем Эрос и Танатос. Когда уходит ребенок или партнер, одним из первых побуждений может оказаться стремление последовать за ними в небытие или, по меньшей мере, отказ от счастья. 

Согласно одному небольшому исследованию, две трети родителей, перенесших смерть своего ребенка, признались, что не могут заниматься сексом, так как, вероятно, не чувствуют, что заслуживают наслаждаться жизнью или даже испытывать близость. Хотя большинство пар согласны с важностью физического контакта в трудные времена, возобновить его может быть слишком тяжело. Некоторые из опрошенных заметили, что трудности в сексе связаны для них с напоминанием о рождении ребенка. 

Можно понять эти душераздирающие выводы. Однако меня по-прежнему волнует то, какую роль в них играют ожидания социума. Нам нужно принять мысль о возможности желания секса после утраты и перестать искать скорейшего выхода из состояния горя. Вместо этого мы можем постараться превратить его в часть опыта.

Творчество Шиле, Балларда, Барнса и многих других деятелей искусства показало, сколь вызывающим и в то же время освободительным может быть слияние Эроса и Танатоса. Однако в конечном счете эти два влечения не столько противостоят друг другу, сколько вступают в тесное взаимодействие. Вспомните женские фигуры на картине Шиле — художник отбросил классическое представление о красоте. Этих девушек не заботит мнение зрителя, они существуют не для нас. Их отведенный в сторону взгляд кажется безразличным вообще ко всему. А автопортреты Шиле? Вытянутые, изможденные, ничем не прикрытые фигуры были созданы не для того, чтобы эротизировать автора, но затем, чтобы, как и в случае с «Двумя женщинами», выразить жестокую правду душевной жизни. Она заключается в незримом присутствии смерти, разложении молодого тела, которое ощущается даже в юном возрасте.

По материалам Aeon
Автор: Коди Делистрати

Переводила: Валерия Зитева
Редактировала: Анастасия Железнякова